– Содержали ли они нечто такое, из-за чего вы не хотели быпоказать их присяжным?

– Это были глупые письма, мистер Мейсон. Пожалуйста, неприписывайте им того, чего в них не было.

– Я вас спрашиваю о характере этих писем, – повторил Мейсон.

– Это были ужасно глупые письма.

– Можете ли вы сказать, что они были неосторожными?

– Да, я бы так сказала.

– Вы хотели получить их обратно?

– Я чувствовала себя круглой дурой в этой истории.

– И поэтому хотели получить их обратно?

– Да, очень хотела.

– И для того чтобы получить их, готовы были пойти напреступление?

– Я хотела получить назад свои письма.

– Пожалуйста, ответьте прямо на мой вопрос. Вы готовы былисовершить преступление, чтобы получить их?

– Я не знала, что войти в помещение и взять собственные вещисчитается преступлением.

– Как вы полагаете, является ли противозаконным использоватьотмычку для того, чтобы войти в чужое помещение и забрать оттуда какие-то вещи?

– Я просто пыталась раздобыть свои собственные вещи.

– Значит, по-вашему, пользоваться отмычкой, чтобы проникнутьв чужое помещение, не является противозаконным?

– Я… я не советовалась по этому поводу с адвокатом.

– Где вы раздобыли ключ, которым открыли дверь?

– Я не говорила, что у меня был ключ.

– Но вы же признались, что вошли в контору в то время, когдаДжефферсон и Ирвинг были в отлучке?

– Ну и что, если я это сделала? Я же пришла туда за своимивещами!

– Если у вас был ключ, чтобы открыть дверь, кто вам его дал?

– А где обычно берут ключ?

– В мастерской.

– Возможно.

– Так вы заказали ключ в мастерской?

– Я не стану отвечать ни на какие вопросы по поводу ключа.

– А если суд обяжет вас на них ответить?

– Я откажусь на том основании, что любые мои показания вотношении того, как я вошла в эту контору, дискредитируют меня.

– Допустим. Но поскольку вы уже признались, что проникли впомещение этой конторы, вам поздно пользоваться своими конституционнымиправами.

Гамильтон Бергер вскочил с места и разразилсяпродолжительной речью о праве любого гражданина отказаться отвечать на тевопросы, которые могут в какой-то мере причинить ему вред. Но на этот раз судьяХартли не стал даже слушать его и предложил Мейсону продолжать допрос.

– Будьте добры назвать имя того человека, который снабдилвас ключами, с помощью которых вы сумели проникнуть в помещение конторы.

– Не назову.

– Почему?

– Потому что, как я уже говорила, это опорочит меня. Яиспользую свое право не отвечать на такие вопросы.

– Вы обсуждали этот аспект своих показаний с окружнымпрокурором?

– Да.

– И оговорили с ним тот момент, когда вам зададут вопрос оключе?

– Да.

– Сделали ли вы какое-либо заявление окружному прокурору илион посоветовал вам отказаться отвечать на этом основании?

– Я… ну-у… я же знаю свои права.

– Но ведь минуту назад вы заявили, что не знали, чтозабраться в чужое помещение, чтобы изъять оттуда собственные вещи, являетсяпреступлением?

– Просто я считала… я знала, что на этот счет существуетсоответствующий пункт в законе. Как я теперь понимаю, прокуратура… в общем, мнеобъяснили, что помещение, предназначенное для приема публики, не то же самое,что частные владения. И поскольку письма принадлежали мне…

Мейсон улыбнулся:

– Теперь, мисс Иордан, вы нам объясняете, что не нарушилиникакого закона, забравшись в эту контору?

– Нет.

– Это все же было правонарушением?

– Просто теперь мне стало ясно, что при данных конкретных…Одним словом, я отказываюсь отвечать на ваш вопрос на том основании, что этоможет меня дискредитировать.

– Подводя итог, можно сказать, что окружной прокурорпосоветовал вам придерживаться той позиции, что это все же было преступлением,и поэтому вы имеете право отказаться отвечать на некоторые вопросы, если я ихзадам?

– Мы говорили на эту тему.

– И именно окружной прокурор посоветовал вам не отвечать накое-какие мои вопросы при перекрестном допросе?

– Да. Я заранее решила не отвечать на некоторые вопросы.

– И он же подсказал вам, что при этом вам выгодно сослатьсяна закон о неприкосновенности личности и праве каждого не оговаривать себя?

– В известной мере – да.

– Так… Когда вы выходили из той конторы, у вас было двабриллианта?

– Да.

– Они вам не принадлежали?

– Мне их дали.

– Кто?

– Мистер Ирвинг, который велел мне взять их и держать языкза зубами.

– И вы их взяли?

– Да.

– И держали язык за зубами?

– Не понимаю, что вы под этим подразумеваете?

– Вы никому не говорили про бриллианты?

– В то время – нет.

– Вы знали, что это ценные камни?

– Я не дурочка, мистер Мейсон.

– Вот именно. Вы знали, что эти камни – настоящиебриллианты, обладающие большой ценностью?

– Конечно.

– И вы их взяли?

– Да.

– Что же вы с ними сделали?

– Я уже говорила, что прикрепила их к крышке стола в вашейконторе.

– Зачем?

– Мне необходимо было найти место, куда их спрятать.

– Вы могли положить их к себе в сумочку или карман.

– Я… я не хотела. Мне пришлось бы потом отвечать, откуда ониу меня.

– Кому? Полиции?

– Любому, кто мог бы меня спрашивать, мистер Мейсон. Япочувствовала, что попала в ловушку и что меня непременно обвинят в краже этихбриллиантов.